Как рисовать на вечеринке

Текст: Блог между ног

English version

Конечно же, я не первый, кто когда-либо рисовал на мероприятиях, предполагающих публичный секс в окружении сотен глаз. Да и на данный момент сильно не единственный.

Будь даже ты права, будь я первым на земле человеком, додумавшимся рисовать других людей, не отвлекая их от того, чем они увлечённо и страстно заняты, даже и тогда – кто бы посмел застолбить за собой столь самоочевидную практику? Это надо иметь весьма воспалённое самомнение.

А главное, то, что меня особенно сейчас тревожит – столько развелось мероприятий в формате «девичник», куда мне не попасть при всём желании

Нижеприведённые советы будут полезны всем, кто хочет входить на всякое мероприятие для взрослых, как часть команды, а не по билетам, и не знать, сколько вообще нынче стоит сходить на секс-вечеринку. Для всех организаторов мероприятий, которые хотели бы воспитать и прикормить рядом со своим брендом собственного художника. Для журналистов и подкастеров, для которых секспозитивная культура – объект исследования и пристального разглядывания в рамках собственного творчества. А также для всех учащихся рисовать после восемнадцати лет. Не потому, что советы недетские, но примеры, на которых они показаны, не для детских ушей.

Несколько слов о компетентности говорящего

Помимо среднего и высшего архаично-классического художественного образования несколько лет преподавал в частной художественной школе живопись, общий дизайн и отдельно – курс по наброскам. Преподавал параллельно для пяти-шести групп детей разных возрастов, от восьми-девятилеток до выпускных классов. Уже после того, как из-за связи с темой секса, я отказался от любых контактов с несовершеннолетними, давал частные уроки по скетчингу, от общего до интерьерного, для непрофессионалов постарше. С 2019 года плотно и много рисую на секс-вечеринках, мастер-классах по бдсм, а также на сессиях телесноориентированной терапии. Так что, даже если вам совсем не нравится то, что я делаю, как художник (и может даже вызывает резкое отторжение), то уж во всяком случае опыт передачи знаний и наблюдений, опыт направлять, не ломая, но культивируя заложенную в ученике индивидуальность, опыт делать это в понятной концептуализированной форме у меня достаточный, чтобы сделать пару замечаний по теме.

Для начала стоит понять ключевое различие наброска и постановочного учебного рисунка

Потому что опыт показывает, что здесь путаются даже мэтры, что по пятьдесят лет мучают студентов.

Чтобы объяснить эту разницу, я всегда просил детей взять лист бумаги и в углу (примерно на четверть листа) нарисовать часы с кукушкой. Те самые канонические часы с кукушкой, имитирующие скворечник. Не особо стараясь, потому что нам доступна лишь четвертушка листа, чтобы это не воспринималось, как работа над иллюстрацией, как нечто, что может вогнать в стресс, если не чувствуешь уверенности в руке. Просто почеркушка. Нарисовали?

Эта статья будет принципиально лишена любых примеров и иллюстраций, чтобы ни в коем случае не навязать образ, убрать по возможности любой элемент внедрения чужого взгляда на вещи. Включите воображение. Или вот прямо сейчас возьмите этот лист. Воображение тоже сойдёт.

Вы нарисовали свои часы с кукушкой. Так, как умеете. Для меня это хорошая стартовая информация – с чем придётся работать дальше. Но об этом я вам не говорю, чтобы не порождать тревогу. Просто внимательно изучаю нулевую позицию.

Рядом, во второй четверти листа, а я на доске, мы с вами быстро нарисуем те же часы, но так, как если бы начинали вести классический академический рисунок в миниатюре. Сначала обозначим пропорции будущего предмета, потом прочертим насквозь геометрию, проверим все линии на соответствие линейной перспективе, впишем в нашу болванку точное местоположение деталей… Стоп! Смотрите, мы проделали уже кучу работы, а будь это большой лист, проделали бы её только к концу занятия, а это всё ещё не часы. Что угодно: дом, скворечник, угловатая ракета, просто гипсовые геометрические фигуры, одна на другой. Часами этот рисунок станет только ближе к концу, когда удостоверившись в правильности всех построений и пропорций мы начнём украшать его деталями, вычертим мелочи, наметим циферблат.

В скетчинге наша картинка должна стать часами в первые же секунды соприкосновения карандаша и листа. Кривой кружок, галочка минутной и часовой стрелок, риски циферблата, форма крыши – уголок. Всё. Это уже часы с кукушкой. Дальше мы можем, в зависимости от того, сколько у нас осталось времени, уточнять и усложнять наш рисунок. Можем даже привести его в конце до неотличимости от академического. Но мы зашли принципиально с другой стороны. Не со стороны большой формы. Даже не со стороны детали. Со стороны ясного считываемого знака. На каждом этапе, когда бы на нас не упал кирпич, когда бы ни началась ядерная война, когда бы наши часы вдруг не убежали трахаться в другое место и с другой кукушкой, это уже будут часы с кукушкой. 

Конечно, этот пример условный. В наброске неподвижной и бесчеловечной архитектуры мы можем позволить себе чуть-чуть занять у академического рисунка. В наброске малоподвижной практики – например, рисуя массажиста за работой или шибари-мастера, уже привязавшего свою модель к потолку и дающего ей хорошенько отвисеться, можно не торопясь наметить основные анатомические узлы. Но вот на танцполе – важно уметь сначала схватить само состояние танца, а уже потом всматриваться. Один штрих – танец. А дальше посмотрим.

Мне не очень интересно зарисовывать людей, тихонько сидящих в углу. даже будь на них самые необычные карнавально-сексуализированные костюмы. Как это передаст самое важное? Атмосферу ночи. Лучше я пойду посмотрю, как пляшет плеть по спине и попробую уловить характерный замах мастера, даже учитывая, что он ни на минуту не останавливается.

Никогда не прошу никого позировать, замереть, повременить. Помимо личного интереса – схватывать моменты, есть ещё и понимание того, что и я тоже часть атмосферы мероприятия. Молчаливый, незаметный, всю ночь погружённый в пристальное, но не домогающееся всматривание, перетекающий из зоны в зону, от стола, где поливают горячим воском, до стола, где ублажают льдом. Внешне всегда спокойный. Хотя, если честно, все шесть-восемь часов работы у меня внутри паника, постоянная паника. Успеть схватить!

Самый большой стресс – это даже не на танцполе рисовать. Там-то что: ухватил конкретное движение, конкретное па, а дальше уже одеваешь его в детали портрета и костюма, пусть уже двигается, как хочет.

Бурлеск – вот ужас

За три минуты на сцене артистка успевает сменить несколько образов по мере того, как ни на секунду не замирая двигается, снимая с себя слой за слоем многосоставной костюм, пока не останется в одних расшитых пайетками трусиках и пестис на сосках. Рисовал бурлеск даже не в клубе, где рассеянное освещение бара даёт тебе возможность видеть на листе хоть что-то, но в театре, где освещена только сцена. В темноте зрительного зала, судорожно пытаясь ухватить меняющиеся, как в калейдоскопе характеры.

Большинство личных приёмов вырабатывается в практике. Я, например, очень люблю искажать пространство так, чтобы показать конкретную практику полнее. Наиболее заметно это в рисунках тех взаимодействий, которые происходят на массажном столе. Например, как мастер ваксплея срезает со спины слой за слоем. Часто я рисую мастера в профиль – так, как реально вижу, а вот массажный стол с обнажённой фигурой разворачиваю так, будто смотрю сильно сверху. Тут важно найти баланс между иллюстративностью и реалистичностью.

Упражнение

У меня в мастерской живёт трицератопс. Любимый динозавр с елизаветинским воротником и хитрыми глазками. Игрушка, однажды забытая сыном, стала тотемным животным моей берлоги. Давая частные уроки не на пленэре, а в студийном формате, на первом занятии я часто делаю его моделью. Порисуем трицератопса. Не обязательно его. Это может быть любой недвижный персонаж, кукла, скульптура, даже предмет. Но не изображение. Престарелые профессора в Академии бесились на студентов, когда те фотографировали постановку на телефон и рисовали потом с экрана. Бесились, а внятно объяснить не могли. «Так вы ничему не научитесь», – говорили. А чему это «ничему» непонятно, если на следующем же занятии мы делали копии рисунков старых мастеров (не путать с престарелыми).

Главное, чему вы учитесь, срисовывая с объекта, а не с его фотографического изображения – это умению переводить сложное и трёхмерное в плоскость, находить положение в формате, учиться видеть с нескольких ракурсов.

На столе стоит трицератопс. Люблю его за неповторимые узнаваемые черты. Перед учеником стопка листов для набросков. Рисуй. Не задумываясь о результате. Результат любого упражнения – не на листе. Лист всего лишь след, оставленный большой проделанной работой. Результат в руке, в уме, в глазе. Не бывает неудачно выполненного упражнения, если мы о рисунке. Один трицератопс, второй, третий, ускоряясь. Непрерывной линией, штрихами, на вытянутой руке – любые весёлые модификации. Стоп.

Я убираю трицератопса со стола. Раскладываю получившиеся рисунки. И мы повторяем весь этот танец уже без натуры, подглядывая на собственные следы. Стоп.

Я убираю со стола все изображения трицератопса. Повторяем танец. Стоп.

И вот тут – самая важная часть упражнения. Я прошу ученика нарисовать жанровые сценки в стиле линейных комиксов, где главным героем будет мой любимый трицератопс. Трицератопс в кофейне, в магазине, трицератопса порят плетью на андреевском кресте, секс двух трицератопсов, трёх, четырёх. 

Смысл этого упражнения в том, что, изучив основательно натуру, её характер, научившись быстро схватывать основное и узнаваемое, ученик полностью освобождается от диктата натуры, он учится легко оперировать образом как знаком, иероглифом, не теряя понятности изображения.

Этика и механика

Этика в репортажном наброске на секс-вечеринке стоит на первом месте из всех качеств художника. Это где-то там, в мире большого музейного искусства, художник имеет право быть мразью. Более того, от него даже ждут определённой отравленности, дополняющей романтический образ. Здесь же всё иначе. Люди приходят в пространство, главным качеством которого всегда должна быть безопасность и доверие к незнакомому ближнему. Умение тихо и незаметно, не нарушая чужой радости и атмосферы, встать вплотную к весёлой оргии и сверлить их взглядом, не вызывая ощущения агрессии. Удобная, не вызывающая лишнего внимания одежда или её отсутствие, если потребуется. Чтобы с одной стороны выглядеть, как один из гостей – достаточно сексуализированно, но не как те, кто пришёл с явным намерением себя показать. Никаких неудобных в работе масок, карнавальных головных уборов, зацепляющихся за других гостей перьев. Следует занимать как можно меньше пространства. Особенно это актуально, когда рисуешь укромные зоны с самыми трепетными практиками. Иногда следует заранее подойти и обговорить всё с мастером. Так, на одном из последних мероприятий, в маленькой приватной зоне за шторкой проходила практика ароматического сенсориума. На гостя надевали депривационную маску, подносили к его органам чувств особые ароматы и тактильные раздражители, параллельно рассказывая вкрадчивым голосом чувственные истории. Это была такая практика, которую мог разрушить любой чих, любое неосторожное движение.

По тем же причинам лично я не люблю рисовать на графическом планшете, у которого мало того, что светится экран, так ещё и сам гаджет в месте, где запрещены телефоны, может вызвать дополнительную тревожность у гостей. Хотя знаю, что есть замечательные мастера с хорошей репутацией, кто рисует наброски секса на планшетном компьютере. Я же для себя отказался даже от идеи маленького фонарика над листом. Лучше – в моём понимании – научиться рисовать и вовсе с завязанными глазами, чем нарушить хрупкую атмосферу эротики.

Организаторам же мероприятий, как мне кажется, следует обращать внимание на репутацию художника в разы пристальнее, чем на репутацию гостей. Художник – это тот человек, который окажется за плечом почти у каждого в течении ночи. И обязательно обратить внимание на портфолио. Причём очень узкотематическое. Не на иллюстрации вообще, не на мастерство художника, как таковое. На портфолио именно по репортажному скетчингу, притом желательно, набросков с сексмероприятий. На моих глазах один художник, с которым мы оказались на одном событии с одним техническим заданием, художник куда более талантливый и мастеровитый, имевший больший вес в арт-тусовке, оказавшись впервые в таком специфическом пространстве, быстро забросил свой на зависть дорогой скетчбук и радостно размахивая членом бросился в водоворот чувственных наслаждений. «И сия пучина поглотила ея в один момент». В моём понимании портфолио это прежде всего гарантия того, что ты можешь восемь часов, от заката до рассвета, в темноте и неудобстве, вплотную к соблазнам, не задевая ничьи чувства, отработать свой сет.

На первые несколько мероприятий я ходил по стандартным билетам, на свои кровные, никак не пытаясь договориться с организацией. И только после этого портфолио и репутация сделали своё дело. Кто-то может попытаться здесь меня поймать: мол, с одними организаторами ты спишь, с другими давно и крепко дружишь, не заливай тут про репутацию. Позвольте, с каждой, о ком вы намекаете, мы познакомились лично уже после. Сначала – я пришёл с портфолио и шлейфом репутации, потом – отработал ночь, от звонка до звонка, выдал продукт, показал, как существую внутри ими организованного безопасного пространства, и только после сложились какие бы то ни было личные и дружеские отношения. Ни в одну тусовку я не попал через постель, но постелил себе, уже оказавшись внутри.

Похожесть и стилистика

Обычно, когда детишки изо всех сил стараются сделать изображение «похожим» на то, что составляло учебную постановку, я пытался объяснить им простую вещь. Никто никогда, глядя на изображение, не будет поднимать фотоархивы с целью уличить их в том, что на чайнике-де был совсем не такой орнамент. И художественная ценность изображения находится в границах листа, всё на ладони. Поэтому, в первую очередь, следует стремиться сделать сильное убедительное изображение, с цепляющей композицией, с уверенной линией, вызывающую желание рассматривать её. С репортажным наброском всё немного сложнее. Гости мероприятия всё же будут искать себя, искать запомнившуюся им атмосферу, искать узнавания. И это одно из развлечений после того, как мероприятие прошло. Игра в прятки, повод поговорить в общем чате и скрепить текстовым общением взаимную симпатию лояльной аудитории, комьюнити бренда вечеринки. В полевых условиях не всегда есть возможность долго биться над портретным сходством. Но умение в два-три штриха дать явную узнаваемую деталь, точно идентифицирующую героя для всех, кто был там – важный аспект.

Но кроме гостей, смелых и погружённых в себя, кроме мастеров боли и наслаждения, на любом изображении есть ещё как минимум два участника: художник и бренд мероприятия. И каждый из них имеет право на свою «похожесть».

Можно было бы сказать – выбор стилистики здесь и везде – личное дело, чего рассуждать? Как хочешь, так и рисуй. Но есть несколько чисто технических нюансов. С одной стороны рисование в предельно усложнённых условиях – почти в темноте, как можно быстрее, почти на бегу, рисование постоянно движущихся, меняющих положение объектов, всё эти факторы не слишком способствуют поигрыванию в различные стилизации. Лучше брать самое своё проверенное оружие: ту технику, те приёмы, которыми можешь рисовать, как дышишь, то есть не задумываясь ни на секунду, естественно и легко. И это вопрос домашних упражнений – сколько таких техник есть в арсенале, на которые рука поставлена, как у фехтовальщика. Чаще, если мы говорим не об иллюстрации, а именно о скетче, это одна стилистика – индивидуальная, как почерк. Как быстро вы можете писать прописью текст, если будете намеренно делать это не своим естественным почерком?

Но с другой стороны, если вы планируете развиваться или добавлять стилистическое разнообразие в зависимости от мероприятия, бренда и так далее, то как-то решить эту задачу надо, не теряя естественности своего стиля. Разумеется, частично всё может решаться на стадии постобработки и дорисовывания. Но это уже приёмы иллюстрации, весь их арсенал. И это – другая тема. 

Один из самых простых и эффективных способов сделать сеты набросков различающимися, не перестраивая руку, это заранее продумывать не как, а что вы собираетесь рисовать. На что именно вы будете обращать особое внимание в эту ночь. 

Например, вы знаете, что оргия будет происходить в роскошном амфитеатре с колоннами, большими залами, высокими потолками, видом с балкона. Это будут масштабные эпичные виды. Но аккредитованные фотографы, даже если они есть на этом мероприятии (а далеко не на всех они есть) не будут снимать общие планы. Потому что в широкий кадр попадёт одновременно слишком много гостей и слишком велика вероятность, что кто-то из них воспользуется законным правом отказаться присутствовать в фотоотчёте. Не считая того, что фотографы по умолчанию берут на оргии чаще портретные объективы, чтобы снимать вкусные фрагменты: исполосованную плетью спину, жаркий поцелуй на троих, эффектную гостью в костюме суккуба. Поставьте себе в такой ситуации целью как можно больше рисовать общих планов. Сначала не торопясь (колонны не убегут) набросать сцену действа, а потом вписать в эти декорации группы взаимодействующих фигур.

А следующая ночь проходит в более камерном формате. Небольшие съёмные апартаменты, два-три мастера и много просто нежно общающихся друг с другом людей, не желающих компрометировать себя самим фактом присутствия на таком событии. Сосредоточьтесь на портретах, на химии диалогов и прикосновений. А где-то там на втором плане пусть болтается в верёвках модель или заливают кому-то спину воском.

Третья ночь – костюмированная, четвёртая – с акцентом на сценические номера. И каждый раз ставя себе новое, отличающееся задание, вы будете делать непохожие серии набросков, объединённые вашим индивидуальным почерком.

И всё время помня о том, что для бренда не менее важно заинтересовать новых людей, чем порадовать тех, кто был на самом мероприятии. А значит, возвращаясь к моему монологу перед детьми, – главные средства выразительности должны присутствовать внутри листа и быть достаточными. Для бренда изображения с вечеринки – это безопасный контент (в условиях нарастающей секс-цензуры в продающих социальных сетях), возможность показать атмосферу, не снимая на фото общие планы, возможность подразнить фантазию будущих гостей, возможность легко брать графические элементы для внутрибрендового дизайна, когда макет не стоит перегружать фотографиями, помощь в создании своего собственного узнаваемого лица.

И я искренне желаю, чтобы нас в сфере мероприятий восемнадцать плюс стало как можно больше. Потому что ничто так не примиряет враждебное общество с новым явлением, как самое банальное классическое изобразительное искусство. То, что рисуют на бумаге или пишут на холсте – уже есть что-то допустимое. Фото часто может восприниматься зрителем, как чистый документ, даже будучи искусством. Иллюстрация, картина, арт-объект – как вымысел. Поэтому я возлагаю большие надежды в деле сексуального просвещения именно на такую форму преобразования неприемлемого непристойного в допустимое как репортажный набросок, отсылающий к тому, что было на самом деле (лишь руку протяни), и одновременно ставший объектом искусства.